Прокурор Роман Мазурик: «Я – за легализацию игорного бизнеса»
Руководитель Запорожской местной прокуратуры №2 Роман Мазурик – правоохранитель, как говорится, «новой генерации» - всегда открыт для СМИ
Руководитель Запорожской местной прокуратуры №2 Роман Мазурик – правоохранитель, как говорится, «новой генерации» - всегда открыт для СМИ, является завсегдатаем «Фейсбука», где выкладывает фотоотчёты о ликвидации незаконных кафе и подпольных игорных заведений. Общаться с ним легко и интересно. Это уже не первое интервью молодого руководителя прокуратуры. На этот раз мы решили поговорить с Романом Мазуриком о теневом бизнесе, зарплате сотрудников прокуратуры, о том, почему трудно "сажать" коррупционеров, и многом другом.
- Роман Владимирович, почему вы выбрали эту профессию? Что стало главным критерием в момент, когда вы принимали решение – кем стать?
- Я больше скажу – я помню именно этот момент своей жизни. Моя мама хотела, чтобы я поступил в институт международных отношений, у неё была мечта, чтобы я был дипломатом. А отец мой хотел, чтобы я был хирургом, он очень не хотел, чтобы я шёл в прокуратуру, потому что не хотел для своего ребёнка тех нервных потрясений, которые характерны для этой профессии (отец Романа Мазурика – Владимир Мазурик всю жизнь проработал в органах прокуратуры, - ред.) Он мне показывал седые волосы, которые он заработал уже в 30 лет. Но я, несмотря на мнение своих родителей, принимал решение сам для себя. Помню, с двоюродным братом мы сидели и размышляли – какой из правоохранительных органов полезнее для общества. Моему брату больше нравилась СБУ, а я его убеждал, что прокуратура лучше и сильнее как правоохранительный орган. У нас в лицее «Перспектива» старшие классы были с уклоном на право и историю, и с 10-11 класса мы готовились к поступлению в Харьковскую юридическую академию. Поступили на факультет прокуратуры.
- Для нынешней молодёжи, которая видит себя на службе обществу – есть ли возможности попасть на такую работу, пробиться?
- Я абсолютно в этом уверен, и вижу сейчас много таких людей в прокуратуре. Тот образ, который создан в обществе, о том, что это «неприкасаемая каста, элита, мажоры» - не соответствует действительности. Кто-то вычленяет из общего фона 10-15% сотрудников, и на их негативном примере формирует мнение обо всех. Вы же понимаете, что в любом коллективе, в абсолютно любой организации, будь то коммерческой или государственной, есть как хорошие люди, так и плохие. Не исключение и прокуратура. Но люди видят одного-двух человек, и формируют своё мнение. Везде есть такие люди – в прокуратуре, СБУ, облгосадминистрации, в любой фирме, НИИ – везде пропорционально равное количество таких людей.
- Как вы относитесь к модному слову «прокурорские», которое любят использовать СМИ?
- Это ярлык, который навешен обществом на некогда самый влиятельный правоохранительный орган, который мешал разворовывать деньги. Сейчас в связи с отменой общего надзора, с введением минимальных функций прокуратуры ни для кого не должно быть секретом, что это порождает больше возможностей для коррупционных деяний. Контроль за чиновниками ослаблен. - Можете перечислить 5 главных качеств, которыми должен обладать прокурор? - Их три. В прокурорской среде их называют «три П»: профессионализм, патриотизм, порядочность. Три качества, которые считаются эталоном для нашей службы.
- Одним патриотизмом сыт не будешь. Думаю, нашим читателям интересно – какая зарплата в прокуратуре?
- По патриотизму сразу скажу – это слово появилось в прокуратуре задолго до «революции достоинства», до того, как его начали использовать некоторые «негативные» общественники, которые прикрываются статусом общественника ради своего «шкурного» интереса. Мы давали присягу, и для нас это не пустые слова. Каждый сотрудник прокуратуры, носящий погоны и являющийся офицером, имеет честь и достоинство и этому следует в жизни. Что касается средней зарплаты сотрудника – она в районе 6000 гривен. Это зарплата «низового» сотрудника, она может быть больше в зависимости от выслуги лет, от классного чина, от направления выполняемой работы, за которую идут дополнительные надбавки: работа с секретными документами, работа в учреждениях по исполнению наказаний. Но в среднем это 6-7 тысяч гривен.
- Вашим подчинённым хватает этих денег?
- Думаю, что должно хватать, потому что это зарплата выше средней в нашем обществе.
- У полицейских – 8 тысяч гривен.
- Поймите правильно: слово «хватает для жизни» - это одно. А справедливая оценка труда – это другое. При всём моём уважении к патрульной полиции не может патрульный полицейский получать больше судьи или прокурора, потому что не несёт ответственность в отношении судеб людей. Они увидели кого-то, задержали и передали следственным органам или в прокуратуру. То есть потом следователь, прокурор и судья принимают судьбоносные для человека решения.
- В Запорожье испокон веков работали и сейчас процветают теневые сферы бизнеса, такие, как игорные заведения, нелегальные пункты обмена валют и приёма металлолома. Кому это всё подконтрольно? Может, стоит это всё легализовать, чтобы государство получало от этого доход?
- По моему глубокому убеждению – конечно, стоит. Это борьба с ветряными мельницами. В этих сферах напринимали столько нормативных актов, что они начинают противоречить один другому, и это позволяет дельцам, которые этим незаконным бизнесом занимаются, выискивать лазейки и придавать видимость законности своим действиям.
- Вы имеете в виду «Лото-маркеты»?
- В том числе. Они покупают один «лотомат», который продаёт, к примеру, лото «Забава», «Молодьспортлото» или другая фирма «Укрлото». И они говорят, что являются продавцами лотерейных билетов: покупают себе «лотомат», который выдаёт лотерейные билеты, показывают правоохранительным органам, что такая лотерея с таким названием абсолютно законна и легальна, и называют игру «визуализацией электронного лотерейного билета». На самом деле я понимаю, что они под видом этих лотерей устанавливают программное обеспечение с точно таким же названием для игорного бизнеса, и фактически это превращается в игровое казино. То есть у них в документах написано, что это законный лотерейный бизнес, какой-нибудь «Золотой триумф». Ты смотришь – на экране «Золотой триумф», по документам всё законно. А там рулетка, барабаны и «однорукие» автоматы. Кто-то же решил, что такие лотереи – можно, прописал в законодательном акте, а правоохранительным органам надо потом мучиться – выискивать этого организатора бизнеса, и доказывать, что это запрещённая «игорка».
- Какой выход из этой ситуации?
Я – абсолютно за легализацию таких бизнесов. Игорного, обмена валют. Пусть покупают лицензию и занимаются. - Расскажите о реформах, которые сейчас идут в системе прокуратуры. Что они принесут обществу? - Я, как и большинство сотрудников, не понимаю восхищения Давидом Сакварелидзе, который заявил, что делает реформу. Сменили руководителей, сменили таблички, но финальной цели реформы я так и не понял. Нам так и не объяснили концептуально – к чему мы должны были прийти. Сокращение работников прокуратуры – это мы услышали. Общество поаплодировало, нас стало меньше на 5 тысяч – вам стало легче? Неужели люди не понимают, что если было на участке 10 терапевтов, а остался один – то им от этого легче не станет, просто на одного терапевта станет в 10 раз больше пациентов. В прокуратуре точно так же: стало на 25% меньше сотрудников – и тут же на 50% вырос уровень преступности. Неужели люди не понимают, что это – взаимосвязанные факторы, что когда переименовали милицию в полицию – они не осуществляли оперативно-розыскную деятельность почти полгода – а это тоже рост преступности.
- С какими самыми большими трудностями вы сталкиваетесь в работе?
- Из-за нового уголовно-процессуального кодекса у общества очень много вопросов к прокуратуре и судам относительно законности их решений. Я не единожды слышал, как общественность возмущается: «Как это так, он совершил коррупционное преступление, а вы его не посадили в тюрьму». Речь в том числе о мере пресечения. Уже не первого коррупционера, которому мы огласили подозрение, отправили дело в суд, а суд не избирает ему меру пресечения, связанную с содержанием под стражей.
- Мы уже задавали этот вопрос прокурору области Александру Шацкому, и хотим задать его вам. Почему все знают о чиновниках-коррупционерах Запорожья, но никто из них не сидит в тюрьме?
- Всё тот же новый уголовно-процессуальный кодекс. Это проблема. И весь этот негатив скапливается на таких, как Шацкий, как я, на других сотрудниках, потому что мы не можем изменить эту ситуацию. Неужели вы думаете, что мы не хотели бы схватить преступника и посадить его в следственный изолятор, чтобы он там сидел до вынесения приговора? Но мы не виноваты в том, что в УПК чётко написано, а судьи определяют: предусмотрен альтернативный залог? Надо давать.
- Почему наши законодатели прописали законы, которые выгодны коррупционерам?
- Этот кодекс писали с целью уменьшения давления на человека. Если поднять историю – почему его принимали – то мы вспомним «Венецианскую комиссию», которая требовала для получения очередного транша принять новый уголовно-процессуальный кодекс, который будет соответствовать европейским нормам и стандартам, Европейскому суду по правам человека, их резолюциям и конвенциям, которые они принимают.
- А закончилось тем, что мы не можем коррупционера посадить в тюрьму.
- И не сможем. Европейский суд считает, что пока нет приговора суда, человек считается невиновным. Если вы заметили, я в своих выступлениях никогда не называю фамилий, потому что это прямо запрещено и кодексом, и законом. Я не могу обвинить человека даже при наличии обвинительного акта о том, что он является виновным. То есть мне, как прокурору, это надо доказать в суде, и только после того, как вступит в силу приговор суда, я смогу сказать, что этот человек – преступник.
- Вы постоянно общаетесь с судьями. Вам судебная система сейчас помогает?
- Сегодня эта система ориентирована на нормы Европейского суда по правам человека, это им прямо прописали в европейских актах. Когда мы были на тренингах для руководителей местных прокуратур в Академии прокуратуры, приезжали американцы, и с большим удивлением говорили нам, что они не понимают, и не представляют, чтобы у них в США суд другого государства указывал, как поступать. А у нас на это ориентирована вся судебная система. Я не говорю, что наши суды плохие. Они отпускают людей не потому, что получают взятки, а потому, что понимают, что должны соответствовать европейским нормам, которые чересчур лояльны и мягки. Но там совершенно другое законодательство и другой менталитет. В Европе есть такая норма, как «положить руку на Библию», и сказать, что ты «мамой клянёшься», что никуда не уедешь, и это работает! А у нас это не работает. Да, реформа в правоохранительной и судебной системе назрела, и это абсолютно очевидные вещи, и я их поддерживаю. Но я хотел бы, чтобы эти реформы не заключались в смене табличек на зданиях и названий должностей руководителей ведомств.
- Во сколько приходит на работу прокурор Мазурик?
- Без десяти девять.
- А уходит?
- Без десяти девять.
- Где вы отдыхаете?
- Дома. За последние 5 лет за границей был 2 раза, а за последние 3 года – ни разу.
- Что для вас самое ценное в жизни?
- Отношения с людьми и общение.
- Есть ли у вас мечта?
- Есть, и я реально хочу воплотить её в жизнь: хочу, чтобы наше государство было сильнее. Я считаю, это реально сделать. Пример – Турция, где Ататюрк сумел сделать из страны «третьего мира» мощное европейское государство, которое оперирует колоссальными средствами и имеет одну из самых сильных армий. Хотя вроде бы кроме пустыни, пролива Босфор и отельно-ресторанного бизнеса там ничего особенного нет. А наша страна обладает колоссальным потенциалом. Все европейские государства, которые сегодня живут богато, начинали с того, что стали менять сознание своих граждан. Человек не должен быть безразличным к тому, что происходит вокруг. И чтобы начались изменения к лучшему – начинать надо с себя. Мне нравится известный американский лозунг «Не спрашивай – что государство может дать тебе, спроси – что ты можешь сделать для государства». Наверное, с этого лозунга начался экономический рост Америки. А в Запорожье люди не видят колоссального потенциала города, и мы вечно находимся у кого-то в сателлитах.
- А сейчас, по-вашему, в городе что-то меняется?
- Да. Перед этим в городе было 10 лет «застоя».
- Что, по вашему мнению, должно быть на месте демонтированного памятника Ленину?
- Я бы на этом месте поставил памятник запорожскому казачеству или одному из выдающихся гетманов.
- У вас друзей много?
- Друзей немного. Много приятелей и знакомых.
- А врагов?
- Недоброжелателей огромное количество, завистников ещё больше. Враги тоже есть, как и у любого человека, который что-то принципиально отстаивал.